Ольхонские степи. Бескрайние дали.
Бурятской деревни дымок.
И важно, и радостно носятся в лае
Собака и бойкий щенок.
Колышется воздух в прозрачности лёгкой,
Диск солнца плывёт на закат,
В загоне задумчиво, в мудрости строгой
Воздержанно кони стоят.
Воспитаны духами, скалами, ветром,
Наплывами пенной волны,
Подобные дивным орлам, стройным кедрам,
Вдыхают простор тишины.
И вдруг разбежались лучи по приволью,
Взыграла огнями Земля,
И в ржании гордом, презрев плен и долю,
Прорвались, помчались, пыля.
Свобода и стать — все в едином порыве,
Могучею птицей — в полёт!
Туда, где в пылающем знойном разливе
К ним алчно взывал горизонт!
Нет, мне не забыть эти тайные краски,
Небес притягательный лик,
И холм, возвышающий правду до сказки,
Мистический — редкостный Миг!
Запомню Любовь — ту великую силу
Вознёсшую бег жеребят,
Мощь, топот коней, тока общую жилу
И Жизни счастливый азарт!
Как в зарево жадно они окунались,
И тень поглощал зыбкий Свет,
Как медленно в точку, в туман превращались
И таял — истаял их след!..
…И вот, наконец, в те места возвращаюсь,
Щемит, ноет сердце в груди!
Узнать, где табун тот, дотошно пытаюсь,
Куда нужно ехать-идти?
И чувствую явно недоброе что-то,
Во взглядах — неловкость, беда:
«Расстреляны кони в тайге с вертолёта! —
На мясо…»
«Погибли?!»
«Ну да!»
«Они без надзора совсем одичали!..
Чужие стреляли — не мы!..
Не справиться было… Поверь, не молчали!
Ни власти на них, ни сармы!»
Байкал бушевал, негодуя, в атаке,
Хлестал по родным берегам,
Мычали коровы и выли собаки!..
Позор! Человеческий срам!
«Варнаки!» — слова виновато звучали, —
Сокрыт вседозволенный фронт!»
…Пронзительно, грозно орлы прокричали,
И плакал со мной горизонт!..
Любовь Гибадуллина
Фото — Людмила Ерошенко
